Николай Александрович Ларин — труженик тыла. Воевать Николаю Александровичу не пришлось — мал был, хоть в конце войны прошел военные курсы и мечтал попасть на фронт. Горестей войны нахлебался сполна — война забрала отца. Он вспомнил о том, что творилось во время войны в его родном селе, в Копенках.
Родился Николай Александрович в 1928 году. Когда началась война, его семья — это родители и двое братьев — жили в поселке недалеко от Ленинграда. Они уехали туда из села Копенки на заработки в 1938 году. Как только началась война, из Ленинграда стали эвакуировать жителей. И семья Лариных вернулась в родные места осенью 1941 года. Первые воспоминания Николая о войне — это битва самолетов в воздухе недалеко от Ленинграда. Тогда враги подбили наших… Это навсегда врезалось в память. Как только грянула война, началась и мобилизация. Отец семейства Лариных участвовал в Финской войне. Там его тяжело ранили, поэтому его в первые дни Великой Отечественной войны на фронт не призвали. Жителей послали рыть окопы. Потом поступила информация, что немец рядом. В первые дни войны, когда советские войска вели упорные бои в западных приграничных районах, Ленинград находился относительно далеко от театра военных действий. Противник в это время делал лишь попытки подвергнуть город бомбардировкам с воздуха, но они были парализованы противовоздушной обороной города. Когда ленинградцев стали вывозить из города, семья Лариных успела его покинуть. Взрослые получили зарплату и отправились на родину, в Копенки. Сначала их и многих других эвакуированных довезли до леса у города Ивановска. Оставили там приблизительно на неделю. «А перед этим из Ленинграда шел эшелон с эвакуированными детьми, чьи отцы и матери остались в Ленинграде. И этот эшелон разбомбили, — не сдержав слез, рассказывает Николай Александрович. — Меня эта новость потрясла в детстве. В Ленинград тянули и орудие, и танки, поэтому мы долго сидели в лесу. Ждали, пока эшелоны будут идти обратно. Кое-как добрались до Курска на поезде. В вагоны не поместились, ехали в тамбуре. Все очень хотели есть. Покупали хлеб, который стоил во много раз дороже, чем до войны, и тот продавали по килограмму на человека. В курских магазинах уже ничего не было. Принесли халвы. Вот ее мы и ели. Затем приехали в Фатеж. Нашли дом крестьянина там, набитый людьми. На заре пошли в Копенки. Сейчас здесь пруд, а тогда Свапа проходила. Мы реку вброд переходили. Октябрь был уже на дворе. Холодно. Отец на руках переносил мать и годовалого брата, а мы с десятилетним братом — сами. Помню по пути к селу видели огромное количество скота, его гнали, чтобы немцам не достался. Нас постоянно останавливали и спрашивали «Стой! Кто идет!». Мы сначала отвечали, пугались, а потом уже перестали обращать внимания — шли дальше. Пришли в Копенки, а хата наша развалена, окон нет. Сначала нас приютила соседка. Отца сразу на печку отогреваться уложили, затем накормили нас. А затем приняла одна женщина — мы ей помогали по хозяйству. И где-то через неделю, в конце октября, немцы заняли Копенки. Они тут кур, гусей отбирали. Перезимовали у этой женщины и хату ремонтировали. Мой дядька по отцу жил неподалеку от Копенок и был связан с партизанами, которые шли с разведки со стороны Курска, Орла… И вот как-то ему привезли троих раненых партизан. Он не знал, куда их спрятать, решили в подвал. Они с женой постелили соломы, и там устроили им жилье. Дядя каждый вечер привозил и увозил им врача из соседнего села. Потом, когда они немного подлечились, их забрали. Мы все боялись за дядьку. С партизанами была связана и моя тетка. И кто-то про нее рассказал полицаям. И ее угнали в Германию. Освободили наше село зимой 1943 года. Пришли сначала разведчики в белых халатах, сказали, что скоро придут наши. Жители их встретили, как родных. Немцы, узнав, что наши идут, ждали русских солдат в школе. А когда им сообщили, что на Копенки идет целая армия,немцы, которых оставалось немного, испугались и отступили в сторону Клишино. Затем после освобождения Михайловского района, с мая по август 1943 года в деревне Радубичи (рядом с селом Копенки) находился госпиталь. И я в нем помогал медсестрам. После освобождения района отец ушел вместе с фронтом. И я, когда он был еще в нескольких десятках километров, пешком носил ему еду на фронт. Помню, как-то пришел к нему, а немцы стали стрелять — пули свистели над нами. Фронтовикам бы поспать, а они глаз не смыкали — волновались за нас. Потом чуть стихло, нас проводили. Это были последние встречи с отцом. Он погиб в бою летом 1943 года… Победу встретили с ревом и радостью. По всей деревне крики были, кто рыдал, кто песни пел!».
Оставьте комментарий